О состоянии льняной отрасли России.1

К 2017 году российское льноводство подошло к критическому уровню: по данным МСХ РФ площадь посева долгунца сократилась до 44,4 тыс. га. При таких объемах ни о качественном волокне, ни о нормальном обеспечении механической уборочной техникой говорить было бессмысленно, а тем более замахиваться на современные производительные роботизированные сельскохозяйственные комплексы и оборудование для первичной переработки. Для возрождения отрасли требовалась стратегия развития льняной индустрии.

 

 

В 2018 году, чтобы понять, с чего начать, в Смоленской области был проведен первый в истории современной России День льняного поля. Его главной задачей стала оценка состояния и возможностей льняной отрасли: сорта, семена, агротехнологии, машины, потенциальные цепочки поставок. В следующем году, на Дне льняного поля, проходившего в Торжокском районе Тверской области, помимо демонстрации новых сортов и моделей техники горячо обсуждались пути, по которым должна развиваться отечественная лубяная отрасль, что нужно производить – короткое, длинное, котонизированное волокно? Кем оно будет востребовано?

 

Благодаря принятым решениям, за прошедший год в отечественном льняном комплексе произошли позитивные изменения. Началось возрождение семеноводческих хозяйств, поддержка сельхозпроизводителей стала комплексной, а площадь посева льна-долгунца увеличилась. В 2020 году она превысила 51 тыс. га.

 

Теперь российские производители сельскохозяйственных машин и компания Росагролизинг планируют значительно улучшить инженерно-техническое обеспечение выращивания, уборки и переработки льна. Ожидается строительство, модернизация и ввод новых перерабатывающих мощностей, в том числе, в Сафоново и Рославле. Рассматривается вопрос о строительстве завода по глубокой переработке льна в Ярославской области. По прогнозам МСХ РФ производство льна на волокно должно вырасти на 38 процентов: с 38,25 тысячи тонн в 2018 году до 52,6 тысячи в 2025-м.

 

Можно ли считать эти успехи признаком того, что мы оттолкнулись «от дна»? Каким будет следующий шаг и какая главная тема обсуждения в нынешнем году? С таким вопросом мы обратились к председателю Наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития Ю.В. Крупнову.

 

 

 

Юрий Васильевич! Прошел год со Дня льняного поля в Торжке. Если отбросить сложную ситуацию с пандемией, вызванной CОVID19, как Вы – один из разработчиков современной льняной стратегии, оцениваете текущее состояние отрасли?

 

- Текущее состояние отрасли приходится определять одним словом – требует реанимацию.

Если более наукообразно, пользуясь терминологией Майкла Портера, создателя кластерного подхода, то отрасль на данный момент дезорганизована и фрагментирована, и при нынешних технологиях и подходах нежизнеспособна. Если срочно не будут предприняты системные меры, то этот год станет годом невозврата.

 

Не буду приводить убийственные цифры и факты, давайте обсудим по существу.

 

Основная проблема заключается в том, что у государства до сих пор нет стратегического плана в отношении создания современной льняной индустрии России. Высокопоставленные взрослые люди тридцать лет всё ждут инвесторов, но что-то никак не дождутся. Не поверите, но один очень высокий чиновник буквально на днях заявил мне со вздохом: «Ну, видно, время льна ещё не пришло!».

 

Причём, 3 июня на Совещании о ситуации в лёгкой промышленности Президент России В.В. Путин ставит предельно чёткую задачу: «Сформировать конкурентоспособную, экологичную, современную льняную отрасль», а в органах исполнительной власти всё ждут, когда придёт оно - время льна, когда в отрасль вдруг с утра однажды толпой повалит инвестор.

 

Льноводство по-прежнему рассматривается как набор частных мероприятий, успех которого на экономике страны и развитии отрасли отражается слабо. В ситуации отсутствия у государства стратегического плана, несформированности отрасли и архаичных технологий, меры поддержки оказывают крайне двусмысленный эффект. С одной стороны, как-то продлевает тяжелобольное прозябание отрасли. С другой - только закрепляет архаику и неумение производить кондиционное волокно экспортного качества. И всё это происходит, на минуточку, на территориях  депрессивного, обезлюживающегося и опустынивающегося Нечерноземья.

 

В условиях, когда отрасли уже нет, порочна сама методология «мер государственной поддержки» - ведь поддерживать-то попросту некого.

 

Отбояриваясь тем, что у нас, мол, рыночная экономика, государство не проектирует и не организует отрасль и её инфраструктуры. А ведь инфраструктуры – прямая задача государства в любом самом рыночном государстве.

 

Простой и убийственный пример: при выращивании льна-долгунца колоссальная нагрузка,  до 60-70% всех затрат в цикле, приходится на этап его уборки. А у нас производства такой специализированной уборочной техники в стране попросту нет. Как и репродуктивного семеноводства.

 

 

 

Вместо создания общенациональной сети специальных льняных машинно-технологических компаний (МТК) или станций (МТС) и организации производства под них оптимальной и дешёвой техники, из года в год в профильных ведомствах в протоколы прописываются поручения по мерам поддержки производства техники, которого нет в природе.

 

Но государственные меры устойчивого развития производства и переработки льна уже включают: формирование и реализацию кластерного подхода в развитии льняного комплекса Российской Федерации, долгосрочные договора с научными учреждениями по размножению в достаточном количестве семян, разработке научно-обоснованных технологий возделывания льна-долгунца, а также комплексную механизацию и модернизацию предприятий по выращиванию и переработке льна, производство отечественных машин и оборудования.

 

- Знаете, можно долго обсуждать технические возможности корабля, качество и количество его парусов, сколько запасено провианта, навыки и опытность команды, но если нет стратегии, цели, можно сколь угодно долго блуждать по морям, но так никуда не доплыть .

 

Так, и со льном. Сейчас все увлечены мерами поддержки, любимой темой является селекция от кутюр, мелкие вопросы выращивания и переработки, а стратегии, увы, нет. А это основной вопрос развития отрасли, который я пытаюсь с 2014 года, предлагая просчитанную с учетом ситуации ХХI века концепцию, базирующуюся на опыте прошлых поколений, и в которой собственно выращивание и производство льна – лишь малая часть стратегии.

 

Удалось донести эту идею?

 

- Есть некоторые подвижки. Например, в ноябре прошлого года по инициативе аграрного комитета Совета Федерации РФ, где большую работу проводит сенатор С.Г. Митин, и далее  по поручению Валентины Ивановны Матвиенко были проведены парламентские слушания по развитию Нечерноземья и льноводства. Совет Федерации в итоге даже принял специальное Обращение к Правительству России. Эти документы, наконец-то, расширили значение льняной отрасли и официально признали, что «Лён – основа подъема Нечерноземья» – коренной российской территории, земли русской идентичности.

 

Однако многие все еще не понимают значения льна. Более того, не все знают, причем даже в профильных подразделениях Правительства РФ, что лён-долгунец и лён масличный – совсем разные культуры. И это не от равнодушия или плохого образования. Нет стратегического понимания, что такое лён для нашей страны. Статус этой культуры, увы, утерян, и сейчас она находится на критическом для восстановления уровне.

 

Вот даже уважаемая Оксана Дмитриева, один из прогрессивных, казалось бы,  экономистов в стране, при обсуждении важности льна для России, почему-то посчитала необходимым изумиться и вслух сказать, что лён – это XIX век, кокошники, там, и сарафаны, лён – давно в прошлом. Удивительно, но специалист такого высокого уровня не понимает, что долгунец – это не только стратегическое сырье для современных высокотехнологичных производств, но и единственная альтернатива хлопку, который нам приходится импортировать и который сделал нас глубоко импортозависимыми, выводя ежегодно не менее 20 млрд долларов США за рубеж, вместо того, чтобы хотя бы четверть этого вкладывать в Нечерноземье.

 

Но пандемия КОВИД 19, доказавшая, что человек комфортно себя ощущает только в масках из натуральных материалов, наверное, изменила эти представления. И главная тенденция сейчас во всем мире – найти замену пластику, загрязняющему планету. Это может кардинально изменить отношение ко льну.

 

  

 

- Знаете, пока у проблемы льна нет статуса, решения тоже нет. А чтобы ее обозначить и поменять отношение ко льну, нужно рассказать Правительству и, наверное, не единожды, о льне-долгунце, льняном волокне, льняных изделиях, экономике нечерноземных областей и всей страны, об имидже и политической репутации России, о значимости льна для развития нашего государства. Ведь на парламентских слушаниях, которые длились-то полтора часа, ни министры, ни вице-премьеры Правительстване присутствовали. Отсюда такие узконаправленные инесбалансированные решения, например, об увеличении размера погектарной компенсации  

 

читайте продолжение