Лен в стихах Виктора Бокова

Откуда вы?

Я оттуда, где ветер волён,

Где вода в половодье шальная,

Где кивает головками лен,

Голубые соцветья роняя.

Я оттуда, где лес как стена,

Где по займищам бродят зайчихи,

Где душа от гармошек пьяна,

От медовой июльской гречихи.

Я оттуда, где речь как рассол

И людские улыбки как зори,

Где того приглашают за стол,

У кого на ладонях мозоли.

Я и спеть, и сплясать, и скроить,

И прогнать хоть какую усталость.

Мне святое упорство в крови

От крестьянского плуга досталось.

Не старинная Самара

Некий скептик осушал
Содержимое фужера.
В пьяном виде вопрошал:
– Что Россия? Царь и вера!
Мед, вощина, лен, пенька,
Колокольчик – дар Валдая,
Балалайка паренька,
Лапти вятского дедая.
Хлев овечий, сеновал,
Подпоясанное лихо,
Трехведерный самовар,
Трехобхватная купчиха.
Целовальник, даль, погост,
Воры, нищие и храмы

Были версты – нету верст:
Километры, килограммы.
Киловатты, рев турбин,
От ракеты тень косая.
Труд, когда он властелин,
Всю земельку сотрясает!
 

Изменилась на корню
Старорусская картина.
Я на празднике стою
Там, где волжская плотина

Улица среди воды!
Тюбетейки, платья, блузки,
Жигулевские сады
И цветы на бывшем русле!
Миллионы киловатт
Разбегаются по свету.
Ходит тот, кто виноват,
Кто возвел плотину эту.
Не старинная Самара,
Не чаи у самовара —
Бой воды в бетон и сталь.
Можно ль не заметить взору,
Как шагают мачты в гору,
В электрическую даль?!
 
                        1959 г. 

Вечернее раздумье

Стало легче и свежей
И молитвенно покойней.
Стаи галок и стрижей
Над высокой колокольней.

 
Зашуршали шушуны
Чем-то прожитым и давним.
В мир полей и тишины
Сельский колокол ударил. 

 
В тихорадостном свеченье,
Непонятном нынче нам,
Старики идут к вечерне
И старухи входят в храм.

Стало легче и свежей
И молитвенно покойней.
Стаи галок и стрижей
Над высокой колокольней. 

 
Зашуршали шушуны
Чем-то прожитым и давним.
В мир полей и тишины
Сельский колокол ударил.
 

В тихорадостном свеченье,
Непонятном нынче нам,
Старики идут к вечерне
И старухи входят в храм.

 
Я у церкви с рюкзаком.
Как сосуд стою порожний,
Этой вере – чужаком,
Этим мыслям – посторонний.
 

То и дело слышу: бам-м-м!
Медь гудит, как божья песня,
По морщинам и по лбам
Свято ходят троеперстья.
 

Я взволнован и смущен —
На меня глядит иконка.
В этой церкви я крещен,
А не верю ни на сколько.

За оградой дед зарыт,
Плоть моя, мой предок ближний.
Тишина могильных плит,
Сон былого, мох булыжный.
  
Русь моя! Холсты, посконь,
Подпоясанные лыки.
Мертвой, каменной тоской
Скрыты бороды и лики.
  
Спят умельцы, мастера,
Хлеборобы, камнерезы.
Жалобно звенят ветра
О крестовые железы

Тяжело жужжат шмели,
Мед силен, мала посуда.
О земля моя! Вели
Увести меня отсюда
  
На проселок, в клевера,
Где скирда стоит пузата,
Чтобы русское вчера
Поменять на наше завтра!
 

1959