Сказ о голубом цветке. Продолжение 8

НАЧАЛО 1,2,3,4,5,6,7,8

 

На колхозной пашне — в первые годы коллективизации — рождался новый тип российского льновода, который начал выращивать лен-долгунец крупно, зримо, масштабно — не на «сотках», а на сотнях гектаров! И эти масштабы работ на льняном поле определили масштаб мышления, а социальные условия жизни по-новому воспитали у земледельцев чувство гражданина, патриота колхозного села. Ведь земли возделываются, по мнению философов, не только «сообразно степени природного богатства страны, а и сообразно свободе ее обитателей».

В колхозе обрели крестьяне-единоличники — бедняки и середняки — чувство собственного достоинства, уверенность в своем мастерстве, своих силах. А крылья для душевного полета, для энтузиазма и достижения личных трудовых высот — дало им социалистическое соревнование, при котором мастера-льноводы, словно звезды, засверкали своими талантами друг перед другом...

 

.... 

«От сохи к трактору, от трехполья к многополью; от старозаветных паровых установок к мощным турбинам в десятки тысяч лошадиных сил; добыча из воздуха удобрений для земледелия, из дерева — искусственного шелка, радиофикация городов, сел и деревень; от ручного труда к конвейерной системе производства — вот революционный путь индустриализации нашей страны!» — «Шевелитесь, лежебоки! Работающий хорошо, работай еще лучше! Пусть подтянутся все!» — «Понесем идею Ленина о социалистическом соревновании в цехи, мастерские и в деревню. Добьемся снижения себестоимости на промышленные товары и повышения урожайности!» — «Наша цель — выполнить пятилетку, наш метод работы — социалистическое соревнование!»

 

Соревнование активно и напористо вошло в жизнь советской деревни вместе с успехами колхозного строя. И личные обязательства колхозников — «сегодня работать лучше, чем вчера!» — придавали, казалось бы, сугубо конкретному технологическому процессу получения льноволокна особый заряд нравственности. Социалистическое соревнование как бы возвысило каждодневные будничные профессиональные обязанности льноводов. И мы хорошо понимаем сегодня эмоциональную силу трудового порыва первых ударников колхозного производства.

 

Это было время, когда льноводство из промысла, который вели, как говорили мне старые земледельцы, «на глазок, по старинке, по приметам», превращалось в важнейшую отрасль сельскохозяйственного производства. И мастера-льноводы — и в поле, и за школьной партой «агровсеобуча» — познавали три основных закона земледелия:

 

Закон minimum'а, гласящий, что урожай зависит от того фактора, от того условия жизни растения, который находится налицо в наименьшем количестве... Другой закон равноценности факторов, или условий, жизни растения, гласящий, что все эти условия одинаково важны, нет между ними более важного, как нет между ними менее важного... И, наконец, закон незаменимости факторов жизни растений, напоминающий нам, что одно условие не в состоянии заменить другое.

 

И из этих основных законов земледельческой науки, как истолковал их академик В. Р. Вильяме, ясно вытекал «...тот вывод для практики, что одним удобрением и одним изучением химических свойств почвы нельзя помочь земледелию, а надо уделять одинаковое внимание и удобрению, и обработке, в одинаковой степени надо изучать и химические, и физические свойства почвы, как равносильные звенья одного неразрывного целого, каким представляется и все в нашем мироздании. Эти выводы приняли свое окончательное выражение лишь в очень недавнее время, и тяжелыми вековыми усилиями достались они».

 

Это было время, когда партия и правительство взяли решительный курс на максимальную механизацию всех трудоемких процессов в льноводстве и Алексей Максимович Горький по этому случаю «от всей души» пожелал льноводам Калининской области «...как можно скорее растрепать все остатки старинной тяжкой бабьей жизни, да так растрепать, чтобы от этой жизни ни пыли, ни памяти не осталось»!

 

Уже были разработаны учеными теоретические основы селекции и семеноводства льна-долгунца, отработана система его сортообновления — и первые десять отечественных сортов сменили местные беспородные льны... Уже были созданы и внедрены в производство первые машины для посева и уборки урожая льна: конная и тракторная сеялки, простейшие льнотеребилки «Пионерка», «Комсомолка», а затем и более сложная — ВНИИЛ-5, а также льномолотилка ВНИИЛ-1, семяочистительные машины и полотняные горки, бездымные двух- и четырехкамерные сушилки тресты, первые льнотрепальные машины... Но на льняных полях по-прежнему преобладал ручной труд. Причем труд не из легких. Ведь если на посев и уборку гектара овса вручную требовалось, как утверждают специалисты, около 30, а гектар картофеля обходится в 60 человеко-дней, то на выращивание и переработку гектара льна-долгунца надо затратить почти 110 человеко-дней, 90 из которых уходило на первичную обработку продукции — мятье и трепанье.

 

Стране нужен был лен. Много льноволокна! И нехватка сельскохозяйственной техники компенсировалась в какой-то степени энтузиазмом первых пятилеток, массовым трудовым героизмом льноводов. Они обгоняли время, отмеренное пятилетними планами. Потому что каждому из колхозников-ударников хотелось превзойти трудовые достижения Стаханова, Демченко, Ангелиной — эти подлинные образцы вдохновенной работы.

Как мы должны работать? — задавал вопрос стахановец из ленинградского колхоза «Красное Знамя» Николай Липинский. И отвечал: делай, как я! делай лучше меня! И подробно рассказывал льноводам Нечерноземья о методах своего ударного труда:

«...На льне я работаю с четырнадцати лет, с тех пор как научился держать яснину в неокрепшей руке. Яснина — это простая деревянная лопатка, сделанная из ясеневого дерева. Нехитрая штука. Но люди удивляются, когда видят, как при помощи этой яснины трепец превращает промятую тресту в шелковистый лен. Золото, да и только. Прямо сердце радуется.

 

Раньше я батрачил у купцов. Был у нас такой кулак Смелков. Бывало, скупит он лён у мужиков во всей округе, поставит нас артелью трепать — по два-три гривенника с пуда, — а потом готовое волокно отвозит в Сольцы. А там сидят иностранцы: представители английских, бельгийских, французских фирм. Охотников до нашего льна много. Когда работал у кулаков, мало я думал о качестве льна. Обрабатывал чужой лен — и получал гроши. Иное дело в колхозе. Я хорошо знаю, что лен — наш, колхозный, и чем выше его качество, тем больше доход.

 

По вступлении в 1932 году в колхоз, в котором я был первым председателем, стал добиваться высокой выработки на трепке льна. Правильно организовав дело, уплотнив рабочее время, я в 1934 году стал давать по две и даже по три нормы. А на слете колхозных мастеров льна нашего Волотовского района в 1935 году я взял обязательство: натрепывать за рабочий день 45 килограммов волокна не ниже одиннадцатого номера. Конечно, даже самые лучшие ударники колхозов сомневались, выполню ли я свое обязательство. Говорили, что такая работа человеку непосильна: ведь обычная норма —  всего 10 —12 килограммов.

 

Но уже 3 октября 1935 года я выработал 40 килограммов волокна, заработав за день больше шестнадцати трудодней. В последующие дни выработка моя повышалась. 8 октября в присутствии комиссии из трепцов соседних колхозов «Новое Заполье» и «Красная Поляна» я дал 44 килограмма, а 23 октября — уже 48 килограммов. На глаз у нас определили, что выйдет четырнадцатый - шестнадцатый номер. Отличный лен. Но и эта норма не предел! 29 ноября я натрепал 63 килограмма волокна. И уже на областном слете стахановцев-льнотрепцов дал слово, что доведу выработку волокна до 70 килограммов. И это слово сдержал. 8 декабря натрепал 74 килограмма льна, двенадцатым номером, 12 декабря — 84 килограмма, такого же, двенадцатого номера волокно, а 14 декабря — 116 килограммов!

 

Как я добиваюсь такой выработки? Этот вопрос задают мне часто. Многие думают, что дело в силе, что надо быть здоровенным человеком, особенным силачом, чтобы в четыре-пять раз перевыполнять норму. И я говорю им: как видите, и росту и здоровья я сред него, есть у нас сотни трепцов физически сильнее меня. Но в работе нужна не столько сила, сколько умение, сноровка, и главное — любовь к делу, честное выполнение Устава колхозной жизни, требующего, чтобы каждый колхозник работал добросовестно.

Первым делом я стараюсь уплотнить рабочее время, чтобы не было ни одной потерянной рабочей секунды... Второе условие хорошей работы — это подготовка рабочего места. Поэтому я готовлю сырец заранее, чтобы не бегать за ним во время работы. Затем набираю горсть сырца (у трепцов это называется повесьмом), закидываю его на локоть и на плечо — и пошла в ход деревянная яснина. Она идет вверх и вниз — и с сырца летит осыпающаяся костра.

За рабочий день я делаю несколько тысяч ударов по отрепываемому сырцу. При этих условиях очень важно, каким трепалом работать: если оно тяжелое — быстро устанет рука, а если легкое, то скользит  по  волокну,   им   нельзя   нанести   правильного  удара — и там, где надо ударить один раз, приходится делать два удара. А это в свою очередь также понижает производительность труда... Еще скажу: работать надо ровно, без всякой суетни. От суетни только больше устанешь да лен попортишь. Неправильно ударишь трепалом — и тогда волокно разорвется, запутается. Я бью трепалом рассчитанно, равномерно, и из-под яснины выходит мягкое и шелковистое красивое волокно.

Свой опыт стремлюсь передать другим колхозникам. В 1934 году ездил в Череповецкий район на конференцию трепцов трех сельсоветов, показал колхозникам, как надо трепать — и выработка у них сильно поднялась. Ездил по приглашению председателя колхоза «Красная Звезда» в Хвойнинский район, где лен — культура новая. Там обучил своему ремеслу человек тридцать... Помогаю, понятно, и колхозникам нашего района. В моем колхозе «Красное Знамя» есть уже прекрасные трепцы — Ларионов Федор, Большаков Дмитрий, Пчелкин Николай, они дают свыше 30 килограммов льна. А колхозник Голубев дает 50 килограммов.

В деревне говорят: у хорошего льновода всегда будет хороший доход. И это правильно. В 1934 году я заработал 512 трудодней. И хотя в семье моей девять душ, из них семеро малых ребят, мы не знаем нехватки, живем хорошо. Хлебом обеспечил нас колхоз с лихвой, я даже продал больше двадцати пудов. В 1935 году получил доход еще выше — бывали дни, когда я зарабатывал до двадцати пяти трудодней...»

А вот как рассказывала о своей тяжелейшей работе, требующей и навыка, и терпения, и выносливости, льнотрепальщица колхоза «Артель труда» Краснохолмского района Калининской области Мария Бударина. Она как бы дополняет Николая Липинского — и мы, мол, женщины умеем соревноваться да трудовые рекорды ставить: «...Много значит суметь рассчитать свои силы. Другая трепальщица с самого начала работает слишком горячо, а к середине дня, глядишь, уже слишком устала. Я работаю не так: стараюсь работать плавно, ровно, без рывков, берегу силы наконец работы (к концу всегда работать труднее).

Труд у нас, конечно, особой сложности. Надо все время работать стоя. Много не поговоришь, потому что льняная пыль стоит неимоверная. Работаем мы зимой, на морозе. Ведь летом волокно слишком сухое для трепанья. Можно и осенью трепать, но только низкокачественные льны. Но я, однако, отвлеклась.

...Так вот, в тот день, когда я натрепала 43 килограмма, был такой случай. Еще во время работы взвесили натрепанное мною волокно, и оказалось, что у меня его меньше, чем у других трепальщиц моего звена. Председатель сельсовета с огорчением сказал: «Не выйдет у нее рекорд». И ошибся. Наконец трепки у меня было в запасе еще столько сил, что я догнала и перегнала других трепальщиц.

Наша рекордная выработка заинтересовала и других трепальщиц. Многие колхозницы стали интересоваться, как бы и им натрепать льна побольше. «Давайте и мы померимся, испробуем свою силу», — говорили они. И своего добились. Колхозницы, как говорится, в летах, такие, как Анастасия Петухова и Елена Шемякина, давали от 24 до 29 килограммов в день. Глядя на их работу, старухи колхозницы говорили: «Неслыханные года пришли. Что это только делается!»

Свой опыт по рекордной трепке льна мы передавали колхозницам других районов нашей области. Александра Захаровна объехала несколько колхозов в Бологовском районе. К нам приезжали учиться из Антоновского хозяйства Молоковского района. А потом их же трепальщица Ольга Виноградова обогнала нас, натрепав 85 килограммов льноволокна за день.

Хорошо поработали мы на трепке льна. Но этим дело не должно закончиться. Я поддерживаю предложение льновода Евдокии Юферевой из колхоза «Якорь» Шабалинского района Кировской области о переходе по примеру свекловодов на всех работах по льну на звеньевую организацию труда...

«Почему Демченко, Кошевая и другие «пятисотницы» могли добиться таких больших успехов на выращивании сахарной свеклы? — писала она в «Крестьянской газете».— Да потому, что они работали прекрасно, по-большевистски; потому что работали звеньями — от начала до конца. И еще потому, что их звенья получали определенные участки и за них отвечали». Свое предложение Юферева проводит у себя в колхозе в жизнь. Ее звену выделили участок земли. Она дала слово: получить с каждого гектара своего участка по 10 — И центнеров льняного волокна...

Вместе с другими лучшими льноводами нашего колхоза мы постараемся тоже объединиться в специализированное «льняное» звено и начнем готовить высокий урожай льна-долгунца...»

 

*    *    *

Август. Отцветают розы, падают хорошие росы. И земледельцу готовят три заботы: и косить, и пахать, и сеять. «Серпы греют, да вода холодит»...

Золотится льняное поле. Золотится солнце. И лица людей цвета спелой ржи и вызревшего льна. И глаза — василькового цвета. И вся природа вокруг такая русская, расписная, что, кажется, сама Россия распахнулась вечностью на земле!

Каждый раз, бывая в Нечерноземье, я открывал здесь что-то новое для себя — не увиденное ранее, не услышанное, не узнанное. И поражался: как густо замешано здесь, сплетено в крепкую связь прошлое и настоящее, как отчетливо просматривается будущее.

 

В образе жизни, в характере истинных патриотов сельского льняного Нечерноземья всегда виделся мне какой-то обобщенный — а потому, наверное, и типичный — образ крестьянина-воина, крестьянина-труженика, «крепкого мужа, закаленного в деле жизни»

 

«Война нанесла огромный ущерб нашему хозяйству,— писал председатель колхоза Н. М. Коробанов в своей книге-воспоминании «По пути Ильича»,— и льноводство утратило свою былую славу. Урожай льноволокна, достигавший обычно четыре-пять центнеров с гектара, снизился до одного центнера, а семян — и того меньше. Не лучше обстояли дела и в соседних колхозах... Сказывались, конечно, последствия войны. Ведь деревню Кашино пересекал «Волоколамский рубеж» обороны, и она была временно оккупирована врагом — что называется, обескровлена.

Гитлеровцы разрушили и сожгли 166 домов колхозников, две школы, здание сельского Совета. Сгорели дотла животноводческие постройки: четыре свинарника, пять овчарен, пять скотных дворов, четыре конюшни. Фашистские захватчики угнали и уничтожили 175 голов крупного рогатого скота, 300 свиней, 500 овец, 156 лошадей...»

Опаленные войной, оскудели, потеряли всемирную славу льняные поля деревни Кашино. Но это была всего лишь горькая капля в судьбе многих льноводных областей Нечерноземья. Как беспристрастно свидетельствует статистика, «в 1942 году в зоне временном оккупации немецко-фашистских войск оказались льноводные районы, в которых в 1940 году площадь посева льна составляла 1200 тысяч гектаров». Все надо было начинать заново...

И начали! И птицей фениксом расцвел, заголубел на обугленных полях лен-долгунец! Партия и правительство стояли на страже интересов льноводов и льноводства. И прокатились по российским полям духоподъемные призывы:

Возродим славу бежецких...

Псковских...

Смоленских...                                                    

Вологодских...

Новгородских...

Калининских льнов!

«Мы  можем  дать  стране  много  высококачественного  льна, призвали  своих  односельчан   Н.   Т.   Ошмарин,   Т.   Т.   Родионова Е.  Н.  Баринова,  П. А.  Петрова, А. А.  Ошмарин,  М.  Н. Лотов; и другие заслуженные льноводы колхоза «Путь Ильича».— У нас есть мастерство и опыт. Есть желание и возможности хорошо потрудиться.   Надо возродить былую славу кашинских льноводов!» ...Ты, конечно, помнишь, август, страдные дни на полях «колхоза деревни Кашино»? Шел 1954 год — «переломный год» для кашинского льноводства. Друг мой август, ты золотил высокие колхозные льны теплой кистью солнечных лучей, зажигал в утреннем небе ранние зори, прерывая «воробьиный сон» льноводов. И не ты ли укрепил силы льняных полей — и подарил кашинцам по четыре центнера волокна и столько же семян с гектара?! Если учесть, что в первые послевоенные годы здесь радовались и одному центнеру льнопродукции, то такой рост урожайности — в четыре раза! — можно считать весомой трудовой победой колхозных мастеров-льноводов.

Все, что происходило на полях колхоза «Путь Ильича», было типичным — если  не  лучшим! — для   российского  льноводства  50-х и 60-х годов. Более того, льноводная Россия тех лет старательно изучала опыт кашинцев, подражала им. Это была заметная веха в «голубой судьбе» льна-долгунца. И я не вправе обойти ее молчанием.

 

А. А. Ошмарин: «...я про себя скажу, хоть шестьдесят лет имею. Дал я обязательство вырастить одиннадцать центнеров льноволокна, тонну семян. В старое время смеялись бы надо мной: одурел человек! А я послал на анализ почву и получил рецепт: требуется вложить столько-то суперфосфата, фосфоритной муки, калийной соли, золы и селитры. Достал все. Сеял лен не в один ряд, а крестом. Полку организовал. И больше дал волокна, чем обещал... Вот я и говорю: в старое время колдуном бы обозвали. А теперь и не дивится никто...»

Т. Т. Родионова: «...известно, что лен любит прохладное и влажное лето, обильные росы, дожди — не сильные, но частые. Длительных засух он совершенно не выносит. Лучший лен получается тог да, когда почва хорошо увлажнена в промежуток между посевом и цветением. Но избыточная влажность почвы также вредна для льна — он полегает, а может и заболеть... Обо всем этом хорошо знали наши льноводы исстари, на это и полагались: будут дожди, па дут росы — будет лен; ударит засуха или зальют ливни — пропадет долгий труд, не вернешь и семян...»

Е. Н. Баринова: «...конечно, еще и сейчас мы во многом зависим от того, как сложится погода. Но наука помогает нам теперь приспосабливаться к условиям погоды — до конца использовать благо приятные, «избегать» неблагоприятных... Мы хорошо знаем — спросите любого из наших механизаторов,— как обработать почву под посев и когда посеять лен, чтобы сохранить в почве влагу, так необходимую ему в первый период его роста — до цветения...»

Н. Т. Ошмарин: «...считались мы также и с тем, что лен, как уже говорилось, очень требователен к удобрениям. Объясняется это его своеобразными особенностями, о которых всегда должен помнить льновод... Лен требует много питательных веществ — больше, чем зерновые культуры, и не меньше, чем картофель. Но он плохо усваивает питательные вещества из почвы — таково уж устройство его корня. Значит, в почве должно быть не только много удобрений, но их надо так внести, чтобы лен мог без труда поглощать и усваивать их. Отсюда и вытекают требования льна к почве, ее обработке, к удобрениям, к предшественникам...»

П. А. Петрова: «...агрономы наши подсчитали, что в тот период, когда фактически решается судьба льна, в травяном пласте, поднятом осенью — в отличие от весны! — содержится азота в два раза больше... А вот еще данные науки: влажность почвы на полях многолетних трав, вспаханных в августе, была тоже вдвое большей, чем на не вспаханных. Ко времени же, когда льну требуется наибольшее количество влаги — в период до цветения — влажность почвы при осенней обработке достигала 22,2, а при весенней — 19,7 процента от полной, так сказать, влагоемкости. Вот чем и объясняется, что лен, посеянный по пласту, поднятому осенью, развивается быстрее, вырастает выше и тоньше, дает волокно лучшего качества...»

М. Н. Лотова: «...бывали годы, когда мы выращивали неплохой лен, а уберешь его да подсчитаешь — себе не веришь: куда же девался обильный урожай, что красовался на поле? С уборкой запаздывали, так как расстил, а потом и подъем льна со стлищ затягивали. И вот от урожая, выращенного с немалым трудом, оставалось очень мало. Сколько раз с горечью мы могли убедиться в справедливости хорошо известной каждому крестьянину истины: урожай не собранный — еще не урожай... Случалось, что теребили у нас лен более трех недель, обмолачивали его до нового года, расстилали солому, и не под теплые августовские росы, а чуть ли не под снег, а то и по снежному насту. Сколько потерь, какой ущерб колхозу! Расстил льняной соломы в сентябре уменьшает, как подсчитано, выход длинного волокна более чем на 20 процентов. Не раз, я говорю, убеждались в этом...»

Вот так, в коллективном раздумье о самих принципах организации доходного льноводства вновь пришел к кашинцам «вкус льна». И для меня здесь важна не сама технология — в деталях, а понимание льноводами ее необходимости, жизненности. В конце концов, как говорил председатель колхоза Николай Михайлович Коробанов, самое ценное в опыте каждого хозяйства именно это — не сама дозировка удобрений или обозначение глубины вспашки, а четкое обоснование: почему их применяют, из чего исходит та или иная дозировка или глубина обработки почвы, когда можно допустить отклонения и какие и т. д.?

Н. М. Коробанов: «...лен стоял на поле густой и высокий. Не легко было нашим механизаторам на таких участках. Но их агрегаты — три широкозахватные льнотеребилки — действовали бесперебойно. Механизаторы регулировали так называемый транспортерный стол, отодвигая его несколько назад, в зависимости от густоты льна. Благодаря этому пропускная способность транспортера увеличивалась, а, следовательно, и достигалась нужная скорость движения агрегата... Весь лен был вытереблен за 11 рабочих дней. Так быстро с этой работой в колхозе никогда не управлялись... Но, как известно, теребление — только начальная операция уборочного комплекса. Прежде чем лен можно назвать убранным, приходится проделать еще много разнообразных работ: связать его в снопы, поставить их в бабки для просушки и дозревания семян, потом обмолотить, разостлать соломку на стлищах, поднять, свезти на мяльно-трепальный пункт... Со всей этой работой хорошо справились наши полеводческие бригады. Высокий урожай 1954 года мы получили на площади, вдвое превышающей посевы льна прежних лет...»

 

*    *    *

 

«Овсы да льны — в августе смотри» — гласит вековой народный наказ льноводам. В биографии льна-долгунца август занимает особое место. Не потому ли так трогают что-то сокровенное в душе и прохладные звездопады ночей, и багрянец уходящего лета.

 

...Перед глазами — золотисто-зеленые поспевающие льны. И не яркое небо словно отразилось в них своей выцветшей за лето светлынью. И поле дышит теплом и горьковатой от пыли истомой. Поле гордится урожаем, играет с ветерком своей миллионностебельной силой.

 

Перед глазами у меня — лен одиннадцатой пятилетки. А мысленно я все еще уношусь на то, давнее льняное августовское поле 50-х годов. Оно не забылось: ведь хорошая работа два века живет. А в большом сердце народа, говорят, и далекое близко. И в добрых делах нынешних мастеров урожая отчетливо просматриваются истоки многолетнего — да нет, многовекового! — опыта льноводства, тщательно отобранного жизнью и временем...

 

... 

Владимир Дымов гордится, что эта нива досталась ему в наследство:

«...Каменка, Новое, Дюдиково, Беняково — на левом берегу Себлы; Огнишино, Приворот — на правом и плюс тысяча гектаров пашни — это и есть наш колхоз «Звезда». Наши матери помнят отменные урожаи льна-долгунца на колхозных полях — убирали его вручную, не жалея ни сил, ни здоровья. Теребили, расстилали на суходолах по берегам Себлы, сушили и укрывали от непогоды в ригах. Еще и сейчас кое у кого сохранились мялки да трепала — примитивные орудия первичной обработки.

 

А сегодня выйдешь на угор, а перед тобой позванивает головками, переливается блеклой зеленью льняное поле, окруженное темным ельником, поделенное светлой лентой Себлы. Вроде и прежний лен, да не прежний, другой — машинный. Ковром под ним зеленеет райграс, специально подсеянный для вылежки тресты. На суходолы солому уже не вывозим. Да и где они, суходолы? Жировой земли квадратного метра нет, вся окультурена. В некоторых местах с берега лен в зеркало реки смотрится... Другой он — нынешний лен. Если подвести итог прошедшим годам (с тех пор как образовали мы в колхозе механизированное комсомольско-молодежное звено), то он выглядит так: в первый год мы получили по четыре центнера с гектара льноволокна, во второй — по пять, в третий — по шесть, урожай прошлого года — чуть больше семи центнеров волокна с гектара, 170604 рубля чистого дохода колхозу...»

 

«Если бы я умел рисовать, — писал А. Н. Энгельгардт в  своем третьем письме «Из деревни», 

то нарисовал бы... созревший на поле лен. Утро. Только-только сошла роса, и женщины начали выдергивать жесткие, как камыш, стебли. Пучок к пучку — сноп. Сноп к снопу, макушками вверх — и высятся над полем суслоны... На «материнском поле» начинались для женщин все «бабьи заботы о льне». Оно — в памяти многих поколений.

 

Директор совхоза «Гранит» Волотовского района Новгородской области Д. Яшина: «...иногда я рассказываю молодым льноводам о нашей священной земле, политой кровью и потом... Рассказываю … о волотовском подполье в годы Великой Отечественной войны. Через нынешние льняные поля зимняя дорога проходила, а по ней разведчики тайком на явку в деревню нашу спешили, сведения передавали. По той дороге многих фашисты на расстрел вели. И маму мою тоже — за связь с подпольщиками... Да, кормили нас льняные поля...»

Механизатор-льновод этого же совхоза А. Захаров: «...помню, отправляясь в поле, мать брала меня с собой. И пока теребила с другими женщинами лен — я залезал внутрь колючих суслонов и слушал тихий звон спелых льняных головок... В полдень женщины садились на старое льняное покрывало, и мать неторопливо раскладывала нехитрую снедь — резала тонкими кусочками хлеб, разливала по глиняным чашкам молоко... Я ел и поглядывал на руки матери — изрезанные стеблями льна. И мне было жалко мать.  «Вот вырасту,— говорил я,— буду лен машиной теребить». И мать улыбалась: «Скорей расти, сынок. Тяжелая это работа — лен руками таскать...»

Звеньевой колхоза «Рассвет» Сычевского района Смоленской области В. Крючков: «...все, кто родился и вырос в смоленском селе, с детства знают лен. О нем нам рассказывают сказки, поют пес ни. А подрастет малыш — бежит с матерью на льняное поле. Любуется его синими разливами в пору цветения. Слушает звенящий шумок созревающего урожая.

На льняном поле решилась и моя судьба, когда я, заканчивая школу, стал думать, какую профессию выбрать. Мы тогда помогали колхозникам — вязали тресту, чтобы ускорить ее отправку на льнозавод. Я подумал: почему до сих пор эта трудоемкая работа остается немеханизированной? Колхозные трактористы показали мне небольшую машину: «Это подборщик тресты,— сказали они.— Но работает он неважно».

 

У каждой профессии есть свой эталон, свой звездный час, своя неповторимость. Так вот, у современного земледельца эталон — агромеханизатор! Механизатор широкого профиля, сполна познавший агрономические законы, умеющий мастерски, виртуозно, экономически грамотно решать формулу земледелия XX века: машина + семена + поле = урожай. Истинные земледельцы говорят так: счастье людское из земли растет. С первой борозды, проложенной по дерново-подзолистым, болотным, серым и темно-серым лесным, каштановым и бурым почвам, по черноземам и сероземам — начинается борьба земледельцев за «северный шелк».

 

Директор совхоза «Шопша» Гаврилов-Ямского района Ярославской области Ю. Скребков: «...пашня — бесценное богатство общества. На душу нашего населения ее приходится не так уж и много, как некоторые полагают. Учеными подсчитано: если уменьшить нашу планету до размера футбольного мяча, то слой почвы станет раз в десять тоньше лезвия бритвы. Вот так. Потому и хочу сказать свое слово о земле, о «лице» нашего льняного поля.

Опытному глазу земледельца достаточно беглого взгляда на поле, чтобы определить, так сказать, степень грамотности и прилежания льноводов. И вот вам конкретный пример. Когда приезжаешь в большесельский колхоз «Красная заря» — не обязательно в августе, когда лен на виду, а и в мае, когда и всходы его еще не прорезались, — то по тому, как обработана пашня, как посеян лен, уже знаешь: здесь работают мастера урожаев... А вот не доезжая до этого колхоза, слева от Угличского шоссе, расположено поле другого хозяйства. И на этом поле, в десяти-пятнадцати метрах от края, лежит камень-валун. Не так велик камень, чтобы его нельзя было сдвинуть в придорожный кювет, но из года в год местные механизаторы продолжают старательно объезжать, опахивать его... Говорю это к тому, что существует четкая взаимозависимость между внешним обличьем поля и внутренней силой каждого его гектара. Качество уборки урожая — с пахоты начинается. И, на мой взгляд, беда некоторых агрономов в том, что они уверены: уж что-что, а пахать их трактористы умеют. Однако есть здесь одна существенная поправка: пахать или плуг по полю таскать?..

Как надо пахать — про это написано в учебниках. Но ведь недаром же говорится: не тот пахарь, кто хорошо пашет, а тот пахарь, кто любуется своей пахотой. Не повторяя известных теоретических истин, так сказать, «азов» агротехники, приведу пример из практики. Как-то по осени один из гостей совхоза, обратив внимание на качество обработки пашни, спросил у меня, сколько культивации мы провели на поле после вспашки. Это была лучшая похвала пахарю — ни одной культивации мы еще здесь не проводили.

Именно пахотой нужно выравнивать поле! Мы практически ежегодно меняем направление вспашки. Как для специалистов, так и для механизаторов это стало само собой разумеющимся делом, технологической нормой. И нам, откровенно говоря, трудно понять, почему эта операция, не требующая ни дополнительных затрат, ни особых хлопот, не стала обязательной для каждого колхоза и совхоза, для каждого поля.

Предпосевные культивации проводим тоже в двух направлениях. И окончательный лоск наводим гладкими катками. Посевы прикатываем дважды — до сева и после. Яровые прикатываем после посева. Именно в этих нехитрых по технологии операциях — требующих от земледельца не столько «профессиональной хитрости», сколько тщательности и аккуратности,— секрет ровных и дружных всходов, рационального использования растениями площади питания...»

 

Звеньевой безнарядного льноводческого звена колхоза «Звезда» Весьегонского района Калининской области В. Дымов: «...механизатор сегодня силен чутким отношением к земле, пониманием ее агрономических законов, начисто исключающих бездумный труд на льняном поле. С помощью нашего агронома Геннадия Ивановича Акулова мы многое узнали о земле, о ее «характере». Почва — ведь это целый мир. И сколько же различных микроорганизмов в этом мире! Развиваются они по своим незыблемым законам, от знания которых зависит, будет ли поле плодородным или станет просто сухим песком да непролазной грязью... А надежда на слепую удачу еще никого не обогатила. Мы научились удерживать влагу на супесях, помогаем почве не заболачиваться в низинах. И земля, на которой с детства месили мы грязь или поднимали пыль, «заговорила» с нами урожаями...

Говоря о культуре земледелия и льноводства, особо хочу сказать о поклонниках дедовской точки зрения: «Клевер по пояс — лен по грудь, будем с урожаем». Высевают лен на полях, где предшественником был «клевер по пояс», да еще азота добавят: «кашу маслом не испортишь». Лен вымахает отменный, но полегает под осенними дождями и, как правило, попадает под снег. Но последнее они ставят в вину богу и Сельхозтехнике — мало машин. Конечно, высокий лен хорош, если теребить его вручную, и полеглость не страшна. Но время теперь другое. Пришли машины, чтобы облегчить труд, разогнуть спину, убрать с ладоней порезы и мозоли. Но те, кто считает, что с появлением на льняном поле техники отменяется усердие ума, глубоко заблуждаются. Напротив, именно теперь нужны знания, нужна работа ума, чтобы ясно знать реальные условия и соотносить их с реальными возможностями.

Есть любители производить другие эксперименты: высевать лен по льну. Урожайность 90 килограммов волокна — мизер же! — с гектара их не смущает, не волнуют их и успехи соседей. «А что соседи? У них лен как лен, поля как поля и удобрений сколько захотят. На наших полях пусть попробуют». Это тоже, мягко говоря, своеобразная позиция, как по старой русской пословице:  «За морем телушка — полушка...» А «за морем-то» лен по льну не сеют, знают, что тогда и на полотенце не соберут.

В льноводстве три главные проблемы: удобрения, семена, предшественник. Специалисты ВНИИ льна рекомендуют переходить на зерновой предшественник. Корни ведь клевера — «холмушки» — сильно засоряют поле, всходы льна под ними погибают, прорастают неровно. Мой наставник Герой Социалистического Труда Иван Васильевич Чистяков, звеньевой колхоза имени Ленина соседнего, Молоковского района, после ячменя получал 12 центнеров волокна с гектара при высоком качестве тресты. Когда наблюдал его за работой, то казалось, что поступает он рискованно: будто бы раньше времени посеет, будто бы раньше времени вытеребит, не боится и октября месяца, а в итоге видишь: за его будто бы риском — и знания, и богатый опыт. Быть может, мне еще рано давать советы — я, в общем-то, льновод молодой, но одно знаю наверняка по своему опыту: вначале надо учиться, иметь желание учиться и уметь учиться. У Научных сотрудников ВНИИ льна, у колхозного агронома, который знает свою землю, учиться на собственных ошибках и на ошибках коллег, учиться у тех, кто уже не ошибается...»

 

... «Ты будь в жизни, кем хочешь, — можешь быть рабочим или инженером, но сперва, как потомственный крестьянин из нашей деревни Симоновки, проложи борозду в поле, зерно хлебное посей, лен вырасти!» — Таков был отцовский завет и знатному льноводу Смоленщины Виктору Крючкову. И это — как родительское благословение: стать Мастером. И в этом же — истоки нравственной силы мастерства.

 

Советы мастеров уборки: «Если лен густой, тремя секциями надо теребить, за натяжкой ремней смотреть... Мало говорить, что дадим урожай в 10 или 15 центнеров волокна с гектара. Надо знать потенциалы и возможности самого растения, надо знать, что в оценке волокна главный показатель не только вал соломки, но и, в первую очередь, качество льняного волокна. Из Волокна можно изготовить мешок, брезент, а можно тончайший батист и брюссельские кружева. Все зависит от качества сырья. Мнение специалистов: «Льноволокну в зависимости от его цвета, тонкости, крепости присваивают номер (отношение длины волокна к его весу). Если говорят: «Волокно номер 10» — это значит, что из одного килограмма сырья можно получить десятикилометровую нить или три метра ткани. В прошлом по некоторым областям Нечерноземья бывало волокно № 20 (шесть метров ткани), № 24—30. И даже сорокового номера бывал ленок! Это почти 12 метров полотна из одного килограмма сырья».

 

Лен, говорят, тому дается, у кого рука смелее и глаз веселее. Мастерство — это мозаика из привычек, навыков, склонностей, грамотности, мужества и неутомимости человека, выложенная на льняном поле... Степень мастерства земледельца зависит главным образом от того, насколько потребности растения совпадут с реальными условиями их выращивания.

 

ИТАК, что же вынес я из общения с мастерами-льноводами 30 — 50 — 60-х годов? Я понял главное: мастерство льноводов — всегда созвучно своей эпохе, своему уровню научно-технической революции. Но истоки мастерства — если они вросли крепкими корнями в родную землю — незыблемы! Меняются орудия труда. Остается — чувство ответственности за качество выполненной работы.

В анкете 1910 года — помните? — было задано крестьянам-единоличникам великое множество вопросов: о выборе сельскохозяйственных угодий, удобрении, обработке земли; о посеве льна и уходе за посевами; о его уборке (тереблении) и получении семян, волокна; о мятье, трепанье, чесанье... Так вот, если повторить все эти вопросы нынешним льноводам, то результат получится удивительным. Дремучая агротехника кустарей-одиночек хоть и канула в прошлое, но многие проблемы, связанные с возделыванием льна долгунца по-прежнему злободневны: «лен, доставляя большие выгоды, требует, однако, много внимания со стороны хозяина...» По слушаем того же Владимира Дымова. Льновод он хоть и молодой, но уже авторитетный, за свою работу награжден орденами Октябрьской Революции и «Знак Почета», стал лауреатом премии Ленинского комсомола, избран членом ЦК ВЛКСМ. Выступая на страницах журнала «Сельская молодежь», он как бы ответил на не которые вопросы семидесятилетней давности:

...«Многое изменилось за последние годы в нашем колхозе, и, прежде всего то, что 126 гектаров льняного поля обрабатывают теперь не 225 женщин, а одно механизированное звено — четверо мужчин; усложнилась технология, можно сказать — стала более тонкой. Хотя бы такой факт: химических удобрений сейчас стало много, но применять их надо осторожно — их излишки отдачи не дают. Сколько их брошено в земли Калининской области ну, скажем, за двадцать пять лет! А урожайность льна поднялась всего на один центнер: с 3,5 до 4,5 центнера. Действие удобрения не заканчивается в один год, переходит на другой, на третий, и это надо учитывать.

Есть проблемы, которые достались нам в наследство от дедов и прадедов-льноводов: сорняки, вредители, болезни. Болезней, вредителей, сорняков у льна столько, сколько и у человека. Назову самый злой — плевел. Неизвестно, откуда он взялся, еще более не известно, как от него избавиться. Зерновка плевела отравляет льняное масло, а волокно плевела, как моль, уничтожает льняные полотна. Ни механические, ни агротехнические, ни химические методы борьбы с ним пока не приносят желаемых результатов.

Прежде период уборки льна был самым трудоемким и беспокойным. Теперь, когда появились машины, он стал менее трудоемким, но остался таким же беспокойным. Осенняя страда льноводов по прежнему пока остается «узким» местом. Хотя с той работой, с которой  женщины справлялись за  пять дней,   мы  справляемся  за день. Техника. И все же именно техника создает «узкие» места в уборочную страду. Нет, не тракторы — у нас их пять, и они постоянно на ходу; не плуг, не борона, не прикатчик почвы, не сеялки — они справляются со своим делом хорошо. Но комбайн, оборачиватель,  подборщик,  подъемник — эти  четыре  вида  специализированных машин взяли на себя дерзость заменить ручной труд, и именно из-за них горит сыр-бор. Комбайн выполняет три операции сразу: теребление, очес головок, расстил соломы на льнище, тут же. И хотя у него четыре руки, а не две, как у человека, руки его  слепые, попался  пырей — пырей,   попался   плевел — захватывают плевел вместе со стеблями льна, подают в барабан, где железные языки слизывают головки, после чего семена попадают в тележки, а солома желтой да светло-зеленой радугой ложится на льнище. Разумеется, за то, что сорняк попадает в ленту, никто нас не ругает, тем более не «лишает жизни». Понимают: это пока неизбежно... Совершенно очевидно, что именно в уборочную страду смешалось старое и новое: есть машины, но они еще несовершенны по конструкции или малой производительности, и потому мы вынуждены звать на помощь шефов с граблями; мы расходуем массу энергии, знаний современной технологии выращивания льна, а в уборочную, как и прежде, ждем вёдро или молим о росе; мы сломали риги, убрали в сарай мялки и теребила, а доводим лен все равно пока по старинке...

Но это, я считаю, трудности нашего роста. Если говорить о будущем льноводства, то в нашем безнарядном звене все мы — оптимисты. Мы поставили перед собой задачу: собирать по десять центнеров волокна с каждого гектара. Поставили сами. Сами и решим ее. На XXVI съезде партии наши заботы, наши проблемы, считаем, получили ясное, четкое отображение. Партией и правительством намечены конкретные пути решения этих проблем. А это значит, что наше звено быстрее придет к своим десяти центнерам, а за десятью будут двенадцать, как сейчас у наших лучших льноводов, а за двенадцатью — пятнадцать... Может, еще и больше. А почему бы и нет!»

 

*    *    *

 

Действительно, а почему бы и нет, если 159 колхозов и совхозов Калининской, Смоленской, Костромской, Кировской областей и Марийской автономной республики к началу одиннадцатой пятилетки внедрили на своих полях прогрессивную технологию производства льна-долгунца.

 

159 хозяйств уже имеют комплекс машин, позволяющих механизировать основные технологические операции по возделыванию, уборке, подготовке к реализации и самой реализации льна-долгунца. Исключение составляют погрузочно-разгрузочные работы, которые выполняются пока вручную.

 

Сошлюсь на мнение директора Всесоюзного научно-исследовательского института льна, кандидата сельскохозяйственных наук М. Труша и заведующего отделом экономики этого института, кандидата экономических наук М. Вершинина, с которыми довелось беседовать в Лихославском районе Калининской области, где на 5275 гектарах льняного поля внедрена система машин и уборочного конвейера — льнокомбайны ЛК-4Т и ЛКВ-4Т, оборачиватели лент ОСН-1, навесные, подборщики ПТН-1, молотилки-терки МВ-2, 5А, механизированные пункты сушки и переработки льновороха, прицепные тележки 2ПТС-4.

 

«...Промышленная технология в льноводстве — это система мероприятий агрономического, технологического и организационного порядка на базе комплексной механизации и производственного потока, направленных на высокоэффективное использование земли, материально-технических и трудовых ресурсов с целью получения максимума высококачественной льнопродукции с единицы площади посева при минимуме затрат».

 

Вот такая формулировка «голубой судьбы» нашего льна-долгунца. И еще:

«Основу промышленной технологии составляет материально техническая база отрасли, то есть комплекс льноводной техники и машин общего назначения, а также высококвалифицированные кадры механизаторов и специалистов-технологов, способных на полную мощность использовать потенциальные возможности средств механизации. Именно с этих позиций и строится работа в колхозах и совхозах, внедряющих промышленную технологию. В настоящее время продолжается, согласно установленной очередности, комплектование хозяйств сельскохозяйственной техникой...»

 

Одним словом, ставится вполне конкретная задача: оснастить льноводов «умными» машинами и научить выполнять два условия — учитывать в полном объеме возможности каждого конкретного географического района, климата, поля, сорта; и удовлетворить все «растительные» требования льна-долгунца...

 

Мастерство современных земледельцев, измеренное рекордными урожаями хлеба и льна,— как бы впитало в себя эти научно обоснованные идеи. Труд наших современников на плодородных нивах России, прекрасное владение высокопроизводительными машинами и механизмами — красноречиво подтверждают точность, образность и незыблемость высказываний многих поколений ученых о том, что научные открытия в области земледелия принадлежат «не известному только времени и месту; их благодеяния распространяются на будущие века, на все человечество, открывая средства для существования еще грядущим поколениям». Одним словом, благодаря научным открытиям и практическому опыту хозяйствования, возрастает не только мастерство земледельцев, не только «сумма жизни на земле», но увеличиваются и радости жизни.

 

«...Выхожу на широкий шлях и смотрю на родную страну. Лен созрел и стоит в полях в натуральную величину. Он, наверное, понял давно, в чем нуждается наша страна: он отдаст ей свое волокно и блестящие семена...»

 

Семена русского льна-долгунца — лучшие и в международном масштабе. Их хорошо знают льноводы Нидерландов, Бельгии, Германии, Аргентины, Австралии, Англии, Соединенных Штатов Америки, Индии, Новой Зеландии... «Можно с уверенностью утверждать, — писал И. А. Сизов в своей обширной работе «К истории льноводства в СССР», — что русские, в частности псковские, льны являются родоначальниками большинства высеваемых сортов в странах, возделывающих лен на волокно».

*    *    *

И еще одно пояснение. Я ничего не писал о многочисленных районированных сортах льна-долгунца, о его семеноводстве, посевных качествах и т. д. В книге обойдены вниманием многие специальные вопросы, касающиеся агротехники возделывания льна, организации заготовки льнопродукции, экономики и организации труда в льноводстве...

Этот материал можно найти в специальных учебниках, монографиях, справочниках для льноводов. А о красоте льняного поля, о страдных днях на его золотистых просторах — доскажут цветные снимки.

Мне же хотелось только познакомить читателей — просто и непринужденно — с этим удивительным голубым цветком, у которого такая «голубая» история и светлой светлости судьба.

И это все, вместе взятое — «несказанное, синее, нежное!» — вошло в мое потрясенное сознание задушевной песней, которую пела и еще долго будет петь нечерноземная Россия.

 

...Распашу ль я, распашу ль я,

Распашу ль я, распашу ль я

Пашенку, пашенку,

Я посею, я посею,

Я посею, я посею

Лен-конопель, лен-конопель...

 

 

-----------------------------  

С79

Степаненко В. И.

Сказ о голубом цветке и о его чудесных превращениях. — М: Сов. Россия, 1983.—256 с, ил.

 

Фрагменты книги публикуются в образовательных целях. Материал рекомендуется к обязательному прочтению для начинающих льноводов и инвесторов в льноводческую отрасль.

 

Публицистическая книга-альбом посвящена льну, имеющему богатейшую историю. Лен – национальная культура русского народа. Знаменитое голландское полотно берет свое начало в нынешнем российском Нечерноземье. Но лен – не только история. И в век научно-технического прогресса у этой культуры славная трудовая биография. Продукция льноводства широко применяется в нашем хозяйстве. О   многовековой   судьбе   российского   льна   и   рассказывается   в   красочной, богато иллюстрированной книге, адресованной широкому читателю.

 

Виктор Иосифович Степаненко ( 1938 - 2022 г.)- родился в г.Ростов-на-Дону. Закончил Ростовский горный техникум (1956), Донской сельскохозяйственный институт (1983).  Журналистскую биографию начинал в газетах «Пограничник Туркменистана» (1959-60), районной «Под знаменем Ленина» (1960-61, Ростовская обл.), военной окружной «Красное Знамя» (1961), Ростовской областной молодежной  «Комсомолец»(1961-67). Работал в газете «Известия» (1976-1991) - спецкор, редактор отдела, руководитель местной корреспондентской сети. В журналистике он оставил след  как ведущий публицист-аграрий «Комсомольской правды» (1967 -76) и «Известий» (1977-91), издавал книги о селе и его проблемах, неоднократно получал премии Союза журналистов СССР и РФ за свои очерки. В 1991 году основал и стал главным редактором газеты «Крестьянские ведомости» (до 1993), затем газет «Российский фермер», «Российская кооперация», а также «Новый земледелец»